Газовая атака
Первая мировая война 1914–1918 годов, развязанная c одной стороны Тройственным союзом (Германия, Австро-Венгрия, Италия) и Антантой (Англия, Франция и Россия) – с другой, втянула в орбиту борьбы много миллионные армии, поставила на службу молоха уничтожения людей все новейшие на тот период достижения науки и техники, мобилизовала гиганты промышленности на производство средств уничтожения и разрушения.
В ходе Первой мировой войны впервые, наряду с мощным огнестрельным, было применено оружие массового уничтожения живой силы – химическое оружие. Идея открытия, разработки и производства химических отравляющих веществ зародилась и увенчалась «успехом» еще в XVIII веке. Именно в то время учеными были открыты такие ядовитые вещества, как хлор и фосген, а в 1860-х годах им стал известен горчичный газ (иприт). Однако отсутствие достаточной материальной базы, соответствующей химической промышленности и, главное, средств и способов защиты собственных войск от пагубного действия ядовитых веществ не позволяло применить отравляющие химические вещества в качестве боевого оружия.
Опыты по использованию химических газов как оружия массового поражения живой силы противника начались во Франции еще в сентябре 1914 года, но инициатива применения их в широком масштабе принадлежала Германии, имевшей к тому времени наиболее развитую химическую промышленность. Тут, по признанию начальника штаба германского Восточного фронта генерала Э. Людендорфа, «много потрудился для теории ведения газового огня тайный советник Габер» [1, с. 324]. Именно им, немецким доктором Ф. Габером, было предложено применение газа в виде облака.
Началом массового применения химического оружия в военных целях считается 22 апреля 1915 года, когда под Ипром (территория Бельгии) его применили немцы против англо-французских войск [2, с. 458].
Однако, как показывают архивные источники и мемуарная литература, впервые химическое оружие было использовано против русских войск на германском Восточном фронте еще в конце января 1915 года у Воли Шидловской (под Варшавой). Как об этом писал в своих мемуарах все тот же генерал Э. Людендорф, «чтобы заставить русских поверить в продолжение наступления, 9-я армия в конце января должна была энергично атаковать в районе Болимова.
Опыты по использованию химических газов как оружия массового поражения живой силы противника начались во Франции еще в сентябре 1914 года, но инициатива применения их в широком масштабе принадлежала Германии, имевшей к тому времени наиболее развитую химическую промышленность. Тут, по признанию начальника штаба германского Восточного фронта генерала Э. Людендорфа, «много потрудился для теории ведения газового огня тайный советник Габер» [1, с. 324]. Именно им, немецким доктором Ф. Габером, было предложено применение газа в виде облака.
Началом массового применения химического оружия в военных целях считается 22 апреля 1915 года, когда под Ипром (территория Бельгии) его применили немцы против англо-французских войск [2, с. 458].
Однако, как показывают архивные источники и мемуарная литература, впервые химическое оружие было использовано против русских войск на германском Восточном фронте еще в конце января 1915 года у Воли Шидловской (под Варшавой). Как об этом писал в своих мемуарах все тот же генерал Э. Людендорф, «чтобы заставить русских поверить в продолжение наступления, 9-я армия в конце января должна была энергично атаковать в районе Болимова.
Первая газовая атака на территории Беларуси ими была предпринята в ночь на 20 июня 1916 года (по ст. ст.) в районе города Сморгонь на участке фронта, занимаемом 253-м Перекопским и 254-м Николаевским пехотными полками 64-й пехотной дивизии 26-го армейского корпуса. Свой коварный замысел немцы вынашивали задолго до его осуществления – мешала дождливая погода.
Как только погода стала благоприятной, подул юго-западный ветер, так, по словам очевидца, записавшего в журнал боевых действий 253-го Перекопского полка, «в 3 часа 30 минут немцы заиграли на рожках сигналы, затем через несколько минут было обнаружено движение удушливых газов со стороны дер. Ходоки на позиции 254-го пехотного Николаевского полка и левофлангового батальона нашего (253-го пехотного Перекопского. – Прим. авт.) полка… Сейчас же немцы дали залп из всех орудий по передовым окопам, а потом перенесли огонь на батареи и штаб полка из орудий тяжелой артиллерии, снарядами с удушливыми газами.
По окопам продолжался ураганный огонь легких батарей. В 6 и 7 часов газовые атаки были повторены… Газы от снарядов ели очень сильно глаза, быстро вызывали тошноту и головную боль. Николаевский полк пострадал очень сильно, многие роты пришлось заменять, так как способных драться оставалось по 10–15 человек. У нас пострадал только 4-й батальон, а больше 14-я рота. Немецкий артиллерийский огонь временами сопровождался ружейным и пулеметным и продолжался восемь с половиной часов.
При этом на участке Николаевского полка и нашего 4-го батальона, а затем и 1-го батальона немцы переходили в наступление… Наступали без огня, довольно беспорядочно. Видимо, нижние чины были пьяны. Некоторые достигали наших проволочных заграждений, но дружным пулеметным и ружейным огнем были обращены в бегство… Наступление немцев скорее носило демонстративный характер, с целью вырвать у нас инициативу и заставить израсходовать большое количество снарядов» [5, л. 18].
В результате этой атаки только в 253-м Перекопском полку, который, как считалось, менее пострадал, «общее число отравленных по первоначальным сведениям насчитывалось 350 человек из нижних чинов, из которых 150 умерло. Отравлению подверглись все офицеры 2-го и 4-го батальонов, находившиеся при штабе полка» [5, л. 18].
Как только погода стала благоприятной, подул юго-западный ветер, так, по словам очевидца, записавшего в журнал боевых действий 253-го Перекопского полка, «в 3 часа 30 минут немцы заиграли на рожках сигналы, затем через несколько минут было обнаружено движение удушливых газов со стороны дер. Ходоки на позиции 254-го пехотного Николаевского полка и левофлангового батальона нашего (253-го пехотного Перекопского. – Прим. авт.) полка… Сейчас же немцы дали залп из всех орудий по передовым окопам, а потом перенесли огонь на батареи и штаб полка из орудий тяжелой артиллерии, снарядами с удушливыми газами.
По окопам продолжался ураганный огонь легких батарей. В 6 и 7 часов газовые атаки были повторены… Газы от снарядов ели очень сильно глаза, быстро вызывали тошноту и головную боль. Николаевский полк пострадал очень сильно, многие роты пришлось заменять, так как способных драться оставалось по 10–15 человек. У нас пострадал только 4-й батальон, а больше 14-я рота. Немецкий артиллерийский огонь временами сопровождался ружейным и пулеметным и продолжался восемь с половиной часов.
При этом на участке Николаевского полка и нашего 4-го батальона, а затем и 1-го батальона немцы переходили в наступление… Наступали без огня, довольно беспорядочно. Видимо, нижние чины были пьяны. Некоторые достигали наших проволочных заграждений, но дружным пулеметным и ружейным огнем были обращены в бегство… Наступление немцев скорее носило демонстративный характер, с целью вырвать у нас инициативу и заставить израсходовать большое количество снарядов» [5, л. 18].
В результате этой атаки только в 253-м Перекопском полку, который, как считалось, менее пострадал, «общее число отравленных по первоначальным сведениям насчитывалось 350 человек из нижних чинов, из которых 150 умерло. Отравлению подверглись все офицеры 2-го и 4-го батальонов, находившиеся при штабе полка» [5, л. 18].
